Однажды, посмотрев в зеркало, ты увидишь там меня.
Все персонажи и события, описанные ниже, являются
вымышленными, как и любые другие персонажи и события: любое совпадение с реальностью ошибочно и жестоко
преследуется законами Кармы.
Повесть о
Максах.
Существовал в прошлом, настоящем и будущем! Жил, но не
был тот кого позднее и раньше в одной повести назвали Бодхисаттвой-Повелителем-Всех-Максов-Без-Исключения, а
также тот, кто был воспитан в семье потомственных дегенератов и до просветления
назывался Жуком-Уничтожителем-Окончившим-Семь-Университетов.
Все Максы находились на его попечительстве, и помогал он им пересекать Реку
Реальности, но подавляющее большинство их при этом даже не подозревало о его
существовании, некоторые, правда, смутно догадывались. И было всего лишь три
Макса, его любимые ученики, которые точно знали о нем, и учение его было для
них не-Пустым Звуком. Сидели они все в одной огромной
психбольнице, размером с астероид Церера, которая находилась на большой
оживленной улице, в большом оживленном городе, в одной из галактик нашей Великой Вселенной.
Вот собрался как-то Жук по своим делам, которых у него на
самом деле не было, в место далекое, которое на самом деле совсем близко.
Поправил гвоздику в петличке фрака, позвал к себе Максов и говорит им голосом
Ромы слова твердокаменные:
–Такая ботва, чуваки! Я еду на Горбушку,
кому-нибудь что-нибудь нужно? Кстати, Макс, я возьму у тебя сигарету? –
обратился он к старшему Брату. говоря, является следствием одной очень,
очень вредной привычки, выработавшейся у них в результате рождения),
старший Брат, и Покосился на него Макс недобрым
взглядом, промолчал, как обычно, но сигарету протянул. Закурил Жук и слушает,
что говорят ему Максы:
Первым вышел, как всегда (ибо с
самого начала своего существования они выходили так, только так и только в
такой последовательности, которая, собственно вылетает из него информация
четко детерменизированная, словно елей текущая:
–О! Бодхисаттва Великий, отец наш небесный! Не вози ты
мне ни флешек терабайтовых, ни астролябии небесной,
ни баб голых, ни бухла дешевого, ни наркоты запретной,
а привези ты мне
Кусок-Говна-Великий-Чтоб-Всю-Вселенную-Можно-Было-С-Горкой-Завалить-И-Всех-Навеки-Обложить!
Вторым вышел, средний Брат и такой толкает рапорт жестко:
–Зиг Хайль, Майн Фюрер! Не вози
ты мне ни змей в банках заспиртованных, ни травы крышеворотной,
ни пива дорогого баварского, ни баб толстых сисястых,
ни скальпов еврейских, а привези ты мне Большой-Фашистский-Флаг-С-Портретом-Гитлера–Кирзовые-Сапоги–Автомат–И–Справку-Для-Военкомата–Все-В-Виде-Одного-Предмета!
Третьим вышел младший из Братьев и
посылает в Жука заряд информации, богатой метафорами сложными и мыслями
философскими психоделичными, длинный и задалбывающий (здесь приводится вариант сильно
сокращенный, если бы мы привели вариант полный, то повесть эта была бы к нему
лишь малым дополнением, написанным на первой и тринадцать тысяч шестьсот
шестьдесят первой страницах):
–О! Тот Чье Имя Пустота Внутреннего
Сияния, наш Кучитель-Раскучитель … (и тэдэ и тэпэ)…n…(n+1)…! Не вози ты мне ничего из того, что у меня есть или когда-нибудь
будет, кроме одного предмета, который видится мне в сновидении, а также в
грезах наяву, которые всякое ламо позорное, именующее
себя «Нормальные Люди», называет «бредовыми галлюцинациями», но которые, как
ты, о Великий, знаешь, являются божественными видениями, посылаемыми нам Святейшим
Буддой. Выглядит предмет этот как Грибочек-Маленький-Немереной-Магической-Силой-Наполненный.
Внимательно выслушал Жук детей своих и задумался крепко,
но лишь на мгновение, длящееся до сих пор, которое прошло незамеченным не
только для всех Максов, но и для всех людей вообще, а также для всех других
разумных и неразумных из Ныне Живущих, и, говорят, даже
для Самого Будды…И СКАЗАЛ:
–О, да-да-да, чуваки,
верные Закону сыны галактического сообщества! Трудную вы задали мне задачку,
но, так как возможности мои немерены, раздобуду я то,
что вы просите, на Горбушке, – оделся, побрился, взял с них по триста сорок
семь рублей пятьдесят восемь копеек и вышел вон, не оставив следов.
Говорят, что видели потом его садящимся в стотридцатый автобус, за рулем которого сидел Жириновский в
хлам накуренный, который затем на северо-запад унесся и в голубой дымке
растворился. Но кто знает, что взгляду простых смертных доступно, когда мимо
них настоящий Бодхи движется?
События, произошедшие между
ними, нами не описываются в виду двухмерности бумажного листа.
И если б я был не здесь,
Все было б точно так же, как есть.
Все дело во мне самом,
И если б я был чуть тверже умом,
Я был бы в пути, но мне все равно:
Три Макса, двадцать лет спустя.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, да не
скоро дело делается… и прочие старорусские сказочные шутки-прибаутки,
которые нас уже порядком задолбили… В общем,
возвратился Бодхи обратно, разумеется, не туда,
откуда уехал, а совсем в другое место. Максы к тому времени такого прогресса в
медитациях добились, что перевели их из палат общих в палаты бурокаменные, одиночные, мягким войлоком обитые.
Явился Жук к первому Максу, который тем временем тешил
себя забавой молодецкой. Отжимаяся, распевал он песню
удалую:
Главврача я не боюсь,
Если что – всегда съебусь!
Я болею за Динамо
Бодхи смущенно (естественно, совершенно не смущаясь)
откашлялся. Макс повернулся в его сторону и обрадовался, но, как истинный даос, спрятал радость внутри, снаружи представляясь
окружающему миру исполненным Великой Печали:
–Привез?
–Ага. Вот, смотри: все как ты просил! – сказал Величайший-Из-Жуков и бросил на кровать Макса кожаный
пакет, сшитый из кусков садо-мазо трусов, – с тебя
сигарета, чувак!
Когда Он ушел, Макс обнаружил в оставленном пакете шарф
Спартака, явно похищенный у Димана, и три номера еженедельного журнала «Моя
Пенсия» за прошлую неделю, все исчерканные яростными пометками.
…
–Здорово, Макс! Рад тебя видеть! – сказал Жук, обнимая
второго Макса, облаченного в униформу Waffen SS и подобного
юному оберштурмбанфюреру, Макс только что решил принимать Только
Самые Жесткие Меры, – Вот, держи свой подарок! Офигенная книга! Ха-Ха!
При этих словах Он достал из наплечной сумки и протянул
ему небольшую книжку в потрепанном сером переплете, с наклеенной в углу
маленькой свастикой, вырезанной из веселого желтого картона. Это был сборник
стихов Ильи Иосифовича Трауергешихте под названием «The Dreadful Finger» на латышском языке.
…
Третьего Макса Бодхи застал сидящим в позе лотоса на кровати. Глаза младшего Брата были закрыты, а из его ноздрей вырывался сизый дым.
–Привет, Макс, можно у тебя еще рублей 600 взять до
понедельника? – попросил Жук, умело изображая
смущенного Рому.
Макс чуть приоткрыл один глаз - другим
продолжая созерцать невидимое, как учил его Великий Кучитель-Раскучитель,
и наставил его на стоящего…которого на самом деле здесь не было…в
дверях…которых тоже не было…
…
?…!…вот
так?…!…
«Что за нах?!…» – подумали вдруг Максы…
<…> мысль, на
которой оборвалась одна повесть, рассказанная неизвестно кем, неизвестно кому,
неизвестно где и неизвестно зачем <…>